20.02.2014 10:33:00Русский, живой, в законе

    Режиссер Александр Алексеевич Велединский — мой товарищ, наш земляк, нижегородец. Иногда я зачарованно размышляю о его судьбе. Цельно она выглядит, по-русски, красиво. Наверное, я никаких секретов не открою, если чуть-чуть опишу некоторые этапы режиссерской биографии: так, как я ее запомнил. Могу ошибиться в деталях, но суть, думаю, будет верна.

    Велединский родился достаточно давно, полвека с гаком назад, желающие могут уточнить. Отучился (53‑я школа на Бекетова), потом еще раз отучился (Горьковский политехнический по специализации «электрооборудование судов»; закончил в 1981‑м)… и вот живет себе советский инженер, тоскует по, казалось бы, несбыточному, раз женился, два женился, дом, работа, пивная, новый дом, старая работа, пивная, пошел четвертый десяток — можно с мечтами заканчивать, привыкать к вечности. Но с самого детства его волновала режиссура, была такая тайная мечта. Один раз, никому ничего не сказав, съездил поступить во ВГИК — но провалился с треском, от ужаса едва смог отвечать на вступительных экзаменах, хотя, казалось бы, взрослый мужик — в общем, так оскандалился, что подобного позора должно было хватить на всю оставшуюся.

    А там уже страна пошла по швам, перестройка-катастройка, все вокруг начало сыпаться, денег у советских инженеров совсем не стало — Велединскому, как многим из его поколения, оставалось нормально спиться, или, скажем, открыть ларек и постепенно стать человеком: может, потом в депутаты пошел бы, а то и выше. Но он занял у своего единственно хоть сколько-нибудь обеспеченного товарища 200 долларов и опять поехал в Москву. Худой, длинноволосый, в очередной раз одинокий, навсегда свободный. Цель все та же, даже какая-то стыдная для взрослого семейного человека: учиться на режиссера. На этот раз — поступил. В мастерскую к великим: к Прошкину и Приемыхову (за несколько лет до этого выпустивших классическое «Холодное лето 53‑го»). Жил впроголодь — обычная месячная диета: вода из-под крана, три блока сигарет и три ящика «Доширака» (или еще какой-нибудь гадости наподобие). Наблюдал в упор расстрел новорожденной российской демократии в 93‑м, избавлялся от демократических иллюзий, учился дальше.

    Но это еще полдела — многие поступают и учатся, а вот в профессии остаются избранные. Потому что кино и режиссура, глядя со стороны, это не просто наличие дара и даже удача — тут еще ведь, простите, большие деньги замешаны. В тебя должны верить настолько, чтоб выложить миллионы и сказать: «На, Вася, пользуйся». (И даже не пообещать при этом, как принято в России: «Если не принесешь вдвое больше назад — отрубим два пальца».) Так что мне вообще невдомек, как могут никому не известным режиссерам позволять снимать кино — с чего бы это? Даже если этим молодым режиссерам уже сорок лет. Верней: тем более если им уже сорок лет. Ибо: где ты был раньше, такой красивый и талантливый?

    Велединский стартовал только в начале нулевых: почти десять лет спустя после отъезда из Нижнего — другой бы десять раз вернулся к первой жене, или ко второй. Ему было уже 42, и он сделал первую свою короткометражку «Ты да я, да мы с тобой», уговорив за бесплатно сняться там Сергея Маковецкого, находившегося в зените известности. История с фильмом была почти детективная, мы не будем расписывать подробно, как Велединский украл бобину с фильмом у продюсеров, как уговорил больших мастеров потратить полчаса и посмотреть его фильм, как они посмотрели и пришли в восторг... И вроде пошло-поехало: на 35‑м МКФ EXPO в Нью-Йорке этот фильм получил «Приз за лучший дебют», Гран-при за «Лучший короткометражный фильм» на «Киношоке», «Гранатовый браслет» на кинофестивале «Литература и кино» в Гатчине, приз за лучший короткометражный фильм на кинофестивале «Послание к человеку» в Санкт-Петербурге…

    Непосвященному человеку кажется, что после этого к Велединскому должны были примчаться курьеры из сорока киностудий: «Снимай, пожалуйста, у нас все, что твоя режиссерская душа пожелает!» Но никто не примчался, конечно. Нужно было смиренно продолжать копать свой туннель дальше. Выяснилось, что офицерские погоны за первую победу в кино не нашивают — в лучшем случае дают поносить сержантские лычки.

    Через год широкие массы узнают Велединского как сценариста — точней, соавтора сценариев сначала сверхрейтинговых «Дальнобойщиков», а затем и вовсе культовой «Бригады». Понемногу пошла масть — Велединский делает свой дебютный сериал — «Закон», очень добротный и прошедший с успехом.

    Возраст, тем временем, подгоняет, пора уже удивлять мир «полным метром». Сразу после «Закона» Велединский принимается за фильм «Русское». Но оцените ситуацию — человек ждал-ждал своей удачи, своего первого решительного, личностного, режиссерского вступления на поле большого кинематографа, — и что же он делает? Да вот что: снимает кино по трем автобиографическим (почему-то их периодически называют «ранними» — но никакие они не ранние) повестям Эдуарда Лимонова (тоже, кстати, нашего земляка — он родился в Дзержинске). Мало того что по Лимонову — это еще полбеды. Проблема в том, что Лимонов в это время сидит в тюрьме — за попытку вооруженного вторжения в Казахстане ему по совокупности (закупка оружия, создание боевой группы, экстремистская агитация) светит 14 лет. На тот момент Лимонов — государственный преступник, враг режима и смутьян номер один в стране. Хуже его нет вообще никого. В общем говоря, Велединский «лучше выдумать не мог».

    …Все, к счастью, заканчивается благополучно: у Лимонова не доказывают половину обвинений, дают пять лет, он выходит по УДО, Велединский, пережив разорение генеральных спонсоров, все равно доделывает фильм — и получает отличную прессу, зрительское признание, уважение коллег, приз на XX кинофестивале «Окно в Европу» в Выборге и прочие дивиденды — например, доверие представителей продюсерского клана.

    Следующий шаг выводит Велединского на следующий уровень: в середине нулевых он выпускает фильм «Живой» — в главных ролях молодые и прекрасные братья Чадовы, огромные рекламные плакаты фильма по всей Москве, трагичный сюжет, Чечня и смерть, сложившееся режиссерское мастерство — итог закономерный: «Живой» после «Бумера» становится одним из, дай Бог, трех-четырех фильмов новейшего времени, который окупается и приносит отличную кассу. Главный журнал о российском кино «Сеанс» дает Велединскому первую строчку в рейтинге «Самые многообещающие молодые режиссеры России». То, что «молодому режиссеру» скоро пятьдесят — никто особенно не подсчитывает — по-прежнему худощавый красавец с гривой черных волос, под два метра ростом и с двумя «полными метрами» в багаже — кто он как не «молодой режиссер»?

    Все это значило, казалось бы, уже безусловное вхождение в элиту большого кинематографа: с тех пор мы имели шанс видеть Велединского исключительно озаренного вспышками фотокамер, с бокалом шампанского в руке (поодаль стеснительно стоят девочки на длинных ногах и мальчики с печалью во взоре: они хотят роль, автографа, приобщиться к успеху и дару).

    …Мы, говорю, имели шанс видеть такого Велединского — но не увидели никакого. Я потом спрашивал у него: «Саш, а куда ты делся?» — на что он спокойно отвечал в том смысле, что все сложилось, как тому было суждено: он что-то как-то писал, что-то где-то снимал, женился еще раз, родил дочь (то есть третьего уже ребенка) — в общем, жил. Жил. Ну да,  думаю я, жил: встретил, шутка ли, пятидесятилетие — и не снял за пять с лишним лет ни одного фильма. Даже в качестве сценариста не работал всерьез, все больше на подхвате.

    Ставки его, мягко говоря, существенно понизились, если не сказать упали на пол: другой бы в такой ситуации жить расхотел вовсе. Да и куда жить, в какую сторону, чего ждать — с тех пор как он явился в Москву, уже три поколения молодых и дерзких режиссеров вошли в мир кино: все требуют свой кус славы, свою долю успеха, у них когти крепче, локти жестче, мозги веселей.

    …Другой бы расхотел всем этим заниматься, сдался бы, но не Велединский. Мы с ним познакомились как раз в эти годы: Саша был спокоен, величав, добр к миру. Ни тени завистливости и озлобленности, столь характерной для представителей наших с ним профессий. Он бы с удовольствием работал, если б хорошая работа подвернулась, — но пока ее не было, он — копил: мастерство, мудрость, силу — никуда не торопясь, не суетясь и уж тем более не злобствуя на жизнь. Забеременела молодая жена — родили еще одну дочь. Я наблюдал за всем этим, ничего не говоря. Девять из десяти на месте Велединского впали бы в истерику: какие еще дети — я сам непонятно кто и где, завис посреди судьбы — кто нас будет кормить? Велединский же все явственней напоминал то ли пароход, то ли ледокол: он будто плыл, твердо зная свой курс. У меня на глазах выпил последнюю рюмку водки (дело было на Соловках) — и с тех пор за три года даже шампанского не пригубил.

    

    Кадр из фильма «Географ глобус пропил» 

    Плавно вошел в работу над фильмом по роману уже третьего нашего земляка Алексея Иванова (великий русский писатель, живет в Перми, но родился в Горьком) — «Географ глобус пропил». В прошлом году фильм вышел. И все легло на свои места. Стало ясно, кто в доме хозяин. 2013‑й начался с того, что «Географ…» получил главный приз ХХIV Открытого российского кинофестиваля «Кинотавр» в Сочи, а закончился тем, что фильм взял «Золотого орла» за лучшую режиссуру — в промежутках получив столько премий на дюжине российских и международных фестивалей, что для хранения статуэток Велединскому уже можно снимать отдельную квартиру. Велединский дал за год пять тысяч интервью: больше, чем все остальные российские режиссеры вместе взятые, а фильм его спокойно и взвешенно признали современной классикой. После вручения «Золотого орла» Велединского обнял Никита наш Сергеевич Михалков и сказал одно слово: «Наконец-то». Никита Сергеевич, видимо, глядя на Велединского, всегда знал, какова цена этому большому парню. Судьба, глядя на Велединского, это знала тоже. Ну и я, автор этих строк, догадывался.

    Год назад в Нижнем Новгороде проводили церемонию «Человек города», чтоб наградить лучших нижегородцев. Я тогда сказал организаторам: Сашу Велединского наградите, скоро о нем вся страна будет говорить. Мне в ответ покивали: конечно-конечно. И не наградили. Не сказать, что победители были плохими — отчего ж, очень даже хорошими: в число их попали чиновники высшего уровня, поп-группа, которая была популярна десять лет назад, но, к сожалению, больше никогда не будет популярна, потому что милейший лидер ее по природе своей барыга, а не творец, несколько других персонажей… Но время ставит свои точки над «i» и свои восклицательные знаки.

    Впрочем, что мы о призах да о призах. Александр Алексеевич Велединский на собственном примере показал, как огромна человеческая жизнь — в нее запросто вмещаются самые разнообразные события, поражения и победы — которые в целом должны восприниматься как обычные житейские волны, на которых надо уметь держаться. Из хитрого узора его судьбы выводы можно сделать самые простейшие. Например, такие: тебе 50 (или 30, или 40, или даже 60 лет) — и ты не одержал своей главной победы — что ж, это ерунда: брось пить, роди дочь, а лучше двух, вдохни, выдохни и сделай то, что умеешь лучше всех. Можно, наверное, придумать выводы куда более сложные, но нам кажется, что и простых достаточно. «Географ глобус пропил» — фильм, конечно же, автобиографический для Велединского. Если вы это кино видели — то поймете, о чем речь. Если не видели — посмотрите.

    …Автобиографический, с одной лишь разницей — Велединский глобус не пропил.