01.06.2012 10:50:00Город призраков

Я всю жизнь живу в Нижнем Новгороде, и не смотря на то, что я по-настоящему сильно люблю свой город, для меня он давно стал городом призраков. Знаете, в Англии, например, есть специальные маршруты для туристов, которые хотят повстречать приведения в старинных замках или на местах больших сражений. Да и в других странах люди видят смутные очертания фигур из прошлого — неприкаянные, потерянные души, которые не могут обрести покой, обреченные на вечные скитания. Как говорил Воланд, ужас не в том, что человек смертен, а в том, что он внезапно смертен. Но умирают не только люди, но и отношения между ними — любовь, дружба, десятки привязанностей появляются и исчезают из нашей жизни, часто вместе с людьми, которым были адресованы. От них остаются только призрачные воспоминания.

В городе много мною любимых мест, где я проводила время с людьми, которые были мне в разное время дороги. И даже спустя годы, когда я случайно попадаю на один из пешеходных маршрутов моего прошлого, у меня перед глазами стоят старые мои друзья и старая я, как будто совсем другая.

Вот Покровка, жаркий бездельно-летний день, каникулы между десятым и одиннадцатым классами. Мы, все еще пубертатно-агрессивные, не знаем, в какое русло направить энергию. У здания Центробанка, как обычно, играют уличные музыканты. Одна девушка самозабвенно поет свои песни, очень похожие на творчество Земфиры. Перед ней лежит кепка для мелочи, куда прохожие неохотно бросают монеты. Я и мои подруги сняли свои кепки (и почему мы все были в кепках?) и тоже стали клянчить деньги у прохожих. Это был первый и, надеюсь, последний раз, когда я «аскала» — интересно же было узнать, каково это, собирать монетки на проезд. Странно…

Или вот подъезд моего старого дома на районе. Тусовки по дворам, местечковые драмы, сейшены по выходным… Я только что навсегда поссорилась со своим новым любимым мальчиком, раздосадованная и злая возвращаюсь домой. По дороге обнаруживаю, что он забыл у меня в сумке плеер, и становится горько за бессмысленную резкую ссору. И вот я понуро подхожу к крыльцу, а он сидит на нем, болтая ногами в воздухе. Я спрашиваю ядовито, доставая плеер: «За этим пришел?». А он спрыгивает, подходит и говорит: «Я пришел за тобой».

Какие-то хулиганы вылезли на крышу панельной девятиэтажки, интеллектом подчинив себе кодовый замок на двери в чужой подъезд и физически сломив сопротивление запертой на трухлявую щеколду двери на чердак. Да это же опять я и приятели, в любое время года не отказывавшиеся от прогулки по крыше. Мы с лучшей подругой один раз 14 февраля от безысходности даже пошли пить чай из термоса с «твиксом» на крышу, потому что прикольно же. Целовались там с ветром, мечтали о какой-то ерунде. Летом загорали на пятнистых от расплавившегося гудрона полотенцах. Надо же, какие я слова помню — гудрон, рубероид… Они еще пахнут шершавой духотой из какого-то сильно прошлого лета.

Теперь, когда я уже почти совсем не хожу пешком, а только катаюсь, проезжая вечером по центральным улицам, я вижу мятые, как куски фольги, машины друзей и знакомых, воткнувшиеся в столбы и деревья. Сенная, Горького, Минина — где-то до сих пор висят венки. Но город жив и любим до тех пор, пока в нем остаются люди, ради встречи с которыми, в полдень или в полночь, все бросишь и придешь. Я не до конца понимаю, в чем дело: то ли Нижний воспитывает таких людей, которых приятно и просто любить, то ли эти чудесные люди делают город таким уютным и приятным для жизни, но все это вместе дико мне нравится.