19.02.2014 12:39:00АББА: сердца четырех

    Вы на самом деле очень похожи на знаменитую шведскую четверку. Вас подбирали по внешним данным?

    Андрей Клюев: Не без этого, но во главу все-таки ставились профессиональные навыки, вокальные данные. Хотя мне уже давно говорили: «Как же ты похож на этого бородатого из АББЫ!» — «На Бенни Андерссона?» — «Вот-вот!»

    Елена Назарова: У нас у всех есть актерское образование, поэтому мы «снимали» образ, вживались в него. Надо было прочувствовать эту музыку, это время — на одном вокале шоу не получится.

    Говорят, когда артист долго играет одну и ту же роль, то он уже перестает различать — где маска, а где он настоящий…

    Андрей Клюев: Все зависит от отношения к делу.

    Елена Назарова: Мы начинали с мюзикла Mamma Mia! — а это восемь спектаклей в неделю. Казалось бы, одна и та же роль — но каждый раз актер пытался найти что-то новое, принести на сцену свои переживания.

    А что было самым сложным в работе над ролью?

    Елена Назарова: Многим наша работа кажется легкой: подумаешь — поп-музыка! Но когда мы начинали, вроде бы и ноты те, и текст тот, а звучит — не АББА! Мы долго думали, в чем дело, смотрели их концерты, слушали записи…

    Андрей Клюев: …чуть ли не под микроскопом изучали. У АББЫ звучит, у нас — нет. Тогда приходилось брать еще более мощную линзу.

    Значит, сейчас вы можете раскрыть секрет феноменального успеха АББЫ, почему их до сих пор слушают?

    Андрей Клюев: Думаю, дело в р’оковом звучании шестидесятых, которое наложилось на мелодизм семидесятых. Ну и, конечно, потрясающий женский вокал. Вы знаете, что сначала Ани-Фрид и Агнета пробовались на бэк-вокалисток, но когда Бенни Андерссон их услышал, то понял, что мужчинам в группе лучше отойти на второй план.

    То есть, как обычно, cherchez la femme?

    Андрей Клюев: Это тоже нельзя сбрасывать со счетов.

    Кстати, пикантная деталь — говорят, мужчин на концертах АББЫ больше всего привлекала аппетитная задняя часть Агнеты. Эту сторону ее таланта вы не обыгрываете?

    Елена Калиберда: Конечно, специально спиной к залу я не поворачиваюсь, все-таки играть лучше лицом (смеется). Думаю, что в этом был, как сейчас принято говорить, пиар, и это было не самым главным в АББЕ. Главное — любовь между ними была. Пока была любовь, была АББА, любовь прошла — и АББЫ не стало.

    Как известно, между участниками группы были любовные отношения. Вы эту традицию продолжаете?

    Андрей Клюев: Да, у нас большая дружная шведская семья (смеется)! Конечно, это шутка — на самом деле мы связаны только творческими узами.

    Говорят, многие продюсеры вообще запрещают какие-то романтические отношения внутри коллектива, потому что они мешают работе. Ваше мнение — романтический флер помогает или мешает на сцене?

    Андрей Клюев: Лучше поддерживать только деловые отношения. Если изначально люди были вместе, занимались творчеством, то это прекрасно — мы знаем много примеров таких творческих союзов. Но когда в процессе работы начинаются выяснения отношений, разные червоточины, это ставит кляксы на все творчество. Если в группе появится несчастный любовный треугольник, то может вообще весь коллектив рассыпаться. В этом смысле я согласен с теми продюсерами, которые за этим следят и пресекают.

    Но ведь все песни АББЫ про любовь, как же вы создаете правильную атмосферу на сцене?

    Андрей Клюев: Ну, естественно, мы пытаемся создать эту иллюзию, но все это только игра.

    Елена Калиберда: Но все равно должна быть симпатия между актерами. Если человек тебе неприятен, как ты с ним на сцене будешь вступать в контакт? Тем более у нас активная гастрольная жизнь, надо быть уверенным в человеке, если что-то случится — тебя обязательно подстрахуют…

    Андрей Клюев: …причем в буквальном смысле. У нас в программе есть движения, когда партнерша нагибается назад и надо ее поддерживать. Однажды на сцене было очень жарко, как в микроволновке. Лена нагнулась, я смотрю ей в глаза — а они не фокусируются, того гляди девушка упадет. Так что пришлось ее держать на самом деле.

    

    Ваше шоу передает атмосферу семидесятых. Что для вас эта эпоха?

    Андрей Клюев: Для меня семидесятые — это первая поездка с родителями на юг, переход из мальчика в юношу, фильм про АББУ…

    А рубашки с «заячьими ушами», наподобие той, что сейчас на вас надета, вы носили?

    Андрей Клюев: Была подобная, их тогда называли батники.

    Елена Калиберда: А у Толи и сейчас есть одежда из тех времен!

    Анатолий Счастьев: Я же сам из семидесятых! Я и по улицам так хожу: что-то из тех времен, что-то из секонд-хендов, что-то сам шью.

    Елена Калиберда: Это правда! Я когда первый раз увидела Толю — в клешах красного цвета, в цветастой рубашке — это был нонсенс. И когда с ним общаешься, чувствуешь — человек из другой эпохи.

    Из семидесятых?

    Андрей Клюев: Иногда из семидесятых, иногда вообще с другой планеты.

    Елена Калиберда: Творческие люди тем и интересны, что находятся в своих внутренних мирах, выражают их…

    Андрей Клюев: …и хорошо, когда эти миры совпадают — тогда происходит мощное единение.

    А как вы вообще чувствуете себя в своих сценических костюмах?

    Андрей Клюев: Лично я — как космический телепузик.

    Елена Назарова: Когда мне первый раз принесли этот костюм, у меня началась паника — все такое громоздкое, тяжелое, в нем тяжело было дышать, не то что петь. Но потом вжилась.

    Наверное, ваши родители носили нечто подобное…

    Елена Назарова: Мне кажется, что в семидесятые люди были очень креативные. Смотришь фото родителей — все такое модное, туфельки, рубашечки… Несмотря на то что в магазинах ничего не было, все старались. Мне кажется, им было весело жить в этом во всем, как будто специально надевали эти гипертрофированные вещи, чтобы выпрыгнуть из суеты, быть над ней.

    Андрей Клюев: Но при этом нельзя было перегибать палку, все-таки социализм.

    Этот стиль повлиял на ваш повседневный облик?

    Елена Назарова: А как же! У меня уже есть диско-рюкзак, диско-угги. Когда с этой музыкой долго общаешься, она в тебя проникает, понимаешь, что в наше время мало того фана, веселья. Тогда было все чище, добрее, и эти наряды — не столько кич, сколько способ поднять настроение. И уже сейчас, выбирая одежду, я думаю: «Опять все серое, черное. Возьму-ка золотое!»