20.11.2013 10:33:00Папины глаза

    Моему отцу 89 лет! Цифра потрясает сама по себе. А он до сих пор действующий ученый-физик, публикует научные статьи в солидных журналах, проводит семинары и… играет на рояле. Музыка звучала в нем с раннего детства, но родителям сказали, что у мальчика нет слуха, поэтому играть на рояле он учился самостоятельно, уже вернувшись с войны и закончив только что открытый в Горьком радиофизический факультет университета.

    Папа — счастливый человек. Он женился на моей маме, которую боготворит вот уже 65 лет, добился признания в науке, получив редкое в советское время звание члена-корреспондента Академии наук СССР. Я всю жизнь с удивлением наблюдала, с какой страстью мой скромный тихий отец печатает цветные фотографии, ведет моторную лодку, играет на любимом рояле или на крышке этого же рояля пишет свои бесконечные формулы.

    И все же возраст есть возраст. Сначала начались проблемы со слухом, папа долго подбирал разные слуховые аппараты, но был сильно разочарован их качеством. Больше всего его волновало не то, что он не слышит разговор вокруг себя, а то, что он может не услышать музыку, которую играет — Листа, Шопена, Шуберта. Вскоре он приспособился, стал играть в наушниках (к этому времени появились электрические пианино), и слушал новости по телевизору, сидя близко к экрану и тоже иногда в наушниках. Маму он всегда прекрасно слышал, а другие разговоры ему никогда не были особенно интересны. В 70 лет он блестяще освоил компьютер и стал ставить виртуальные эксперименты, высчитывая новые возможности в области гидрофизики и радиооптики. И вдруг появилась следующая проблема — стали плохо видеть глаза. Папа записался на операцию и тихо ее перетерпел. Приезжий профессор из Питера в известной нижегородской глазной клинике провел операцию старательно, но довольно быстро выяснилось, что больной глаз стал видеть только хуже, что-то вроде 0,04 процента. Папа приспособился глядеть одним глазом и сильно утомил его, в связи с чем возникла уже серьезная проблема со зрением. Наряду с этим внезапно случился инфаркт, но мой отец стоически выдержал операцию на сердце и вернулся к роялю и компьютеру вполне бодрым.

    Но зрение ухудшалось! Под удар попадало все то, что делало его жизнь насыщенной и счастливой. Папа вообще никогда не говорил о здоровье, он всегда был бодрым, стройным, питался только домашней едой три раза в день (почти минута в минуту!), никогда не выпивал — одно время даже возглавлял нижегородское общество трезвости (при Горбачеве, когда академикам предлагали стать лидерами трезвого движения). Мой отец всегда был и остается убежденным трезвенником, хотя он никогда не возражал против веселых застолий с друзьями. Он виновато пояснял, что любит, когда мозги работают свежо и быстро, а алкоголь этому мешает!

    Но как работать за компьютером и как разучивать новые пьесы на рояле, если глаза перестали видеть и постоянно слезятся? Я с горечью наблюдала, как укрупнился размер шрифта до максимального, но понимала, что процесс неумолимо идет в плохую сторону. И вот настал момент, когда папа стал готовиться к тому, что надо будет печатать вслепую и играть на рояле по памяти рук. Конечно, они с мамой обращались к окулистам, но после первой операции, когда вроде хрусталик «сидит на месте», а глаз видит плохо — никто не брался за эксперимент, тем более — возраст…

    Я не люблю слово «возраст». Я видела много юных стариков и еще больше — пожилых юношей, мне кажется, что человек сам делает себя счастливым или нет, здоровым или нет, старым или молодым. Но, конечно, бывают объективные проблемы со здоровьем, и тут либо приспосабливаться, либо рисковать!

    В общем, мы с папой пошли в академию ВИП, познакомились с глазным хирургом Максимом Кузнецовым, и он сказал ключевую фразу: «А что мы теряем? Хуже точно не будет!» На мой осторожный вопрос: «А как же возраст?» Максим весело ответил: «Сдается мне, что у Вашего папы нет возраста». А потом случилось чудо: уже наутро папа стал видеть так хорошо, как не видел последние двадцать лет. И сразу продолжилось его увлекательное путешествие от рояля к компьютеру и обратно, а моя мудрая мама бережно и вовремя «отлавливала» его для того, чтобы покормить и поговорить. Они живут совершенно самостоятельно, ни на ком не висят, хотя безумно рады моим приходам и приездам наших детей и внуков.

    Почему вдруг так подробно я пишу сегодня про своего папу Виталия Анатольевича Зверева? Да потому, что тема колонки — личное событие года. И для меня таким событием в этом году, несомненно, стали папины глаза, которые смотрят на мир спокойно, умно и весело.