Несмотря на то что история не знает сослагательного наклонения и все «если бы» можно списать на собственную слабость или более терпимое по отношению к себе — «обстоятельства», попробую все же порассуждать на заданную тему. Хотя долго думать мне и не придется, я знаю, кем бы я была (если бы не обстоятельства, разумеется) — ученым.
С большей долей вероятности — лингвистом, поскольку этому училась. Чуть с меньшей — археологом, потому что это мне всегда было интересно.
В лингвистике меня привлекает именно сравнительно-историческое языкознание и этимология — возникновение и развитие слов и языков. Как они возникали и складывались? Почему, если все люди одинаковые, языки они себе придумали такие разные? Как, при этом, у некоторых народов, разделенных тысячами километров суши и океанов, встречаются схожие слова? Чтобы снять с себя ответственность, решила считать, что именно система образования, когда в гуманитарных университетах практически нет научной платформы и развитие науки никак не поощряется, не дала мне заниматься этим замечательным делом.
Когда я была маленькая, в один из приездов в Алма-Ату мы с дедушкой пошли на прогулку в горы с нашей дачи. И там я обнаружила гигантские валуны, расколотые способом, который я видела до этого в любимой передаче «Клуб кинопутешественников» относительно какой-то морской цивилизации: чтобы создать строительный материал из гигантских камней, древние люди выдалбливали по их периметру маленькие отверстия на небольших расстояниях друг от друга и вставляли туда деревянные брусочки такого же размера, а потом сталкивали камень в море. Там дерево разбухало и раскалывало глыбу так, как было нужно строителям. В горах я нашла и уже аккуратно разбитые, и еще только заготовленные камни. Очевидно, что туда их принес ледник — их вес был несколько тонн. Только вот нюанс — сама Алма-Ата находится на 2000–4000 метрах над уровнем моря, а место моей находки — в горах еще выше.
Скорее всего, вместе с этими двумя «китами» или опираясь на них, я бы продолжила заниматься третьим — геополитикой. Как местоположение влияет на развитие народов, их менталитетов и государств в рамках международных отношений. Известно, что тот, кто родился в горах, видит мир отлично от того, кто родился в равнинной местности. Но почему тогда в Грузии есть Руставели, Пиросмани, Иоселиани, в Армении — Сарьян, Сароян, Эгоян, а соседствующие Дагестан и Чечню мы знаем совсем по другим делам? Неужели просто из-за того, что их горы более каменистые и неплодовитые? Или Россия — большая страна и, соответственно, широкая вроде бы душа, но при этом с такой сильно развитой ксенофобией. Или куда дальше приведет мир наша собственная лень или жажда наживы, когда мы нанимаем дешевую рабочую силу, а потом жалуемся, что «они» заполоняют все вокруг? Кстати, такие процессы интересно наблюдать на примере Америки — когда за 400 лет из рабов, привозимых туда на работы, получился целый президент. Или когда, несколько десятилетий назад, чтобы снизить стоимость производства, они решили попробовать разместить заказ на дешевой китайской фабрике. И теперь экономика США впала в зависимость от своего бывшего «сотрудника», а весь остальной мир рефлективно следит за котировкой юаня и все чаще произносит «сверхдержава» по отношению к Китаю.
Одним словом, моя сфера науки — анализ развития. Правда, я никогда не представляла себя ученым в России. На мой взгляд, заниматься этим здесь могут только настоящие герои или фанаты. Я была бы scientist — я предпочитаю комфорт.