В 1985 году мне было тридцать три года, и я, с благословения
мужа, отправлась в балтийский круиз. Как сейчас помню: путевка в «Спутнике»
стоила восемьсот рублей — почти годовой доход нашей семьи. Муж-физик, имевший
группу секретности, заявил, что я должна смотреть мир за нас двоих. Заняли
деньги у бабушки, и я отправилась в Ригу, оттуда на корабле сразу по четырем
странам: Голландия, Бельгия, Германия, Англия. Нам обменяли валюту и выдали на
все путешествие целых 25 долларов!
На теплоходе оказались в
основном рабочие и колхозники, которые с ужасом обнаружили, что только что
введенный Горбачевым сухой закон распространяется и на наш корабль. С тех пор я
не люблю ананасовый сок — мы его пили сутками вместо алкоголя. Все экономили
деньги, и у каждого была цель. Самая распространенная мечта на нашем корабле
была — кассетный магнитофон. По слухам, в Лондоне его можно было купить именно
за 25 долларов. Лондон был последней стоянкой, и к моему удивлению, половина
туристов вообще не сходили на берег в других странах. С другой стороны, группа
любознательных, и я в том числе, была сильно ограничена в передвижениях: нас
водили строем, и маршруты были не слишком радостные — лагерь Бухенвальд,
например. Или музей старых коммунистов. Самостоятельно выходить на берег было запрещено.
Тем более что к нам на корабль каждый вечер приходила «правильная» делегация
молодежи, и надо было общаться.
На третий день я поняла,
что мне просто нечего будет рассказать своему мужу — кроме потрясения от
красоты каналов в Амстердаме, которые я видела из автобуса. Вот и все
впечатления.
Надо было спасать
поездку, и я нарушила покой наших комсомольских начальников, которые спокойно
выпивали запрещенный коньяк в своем люксе. Я предложила написать сценарий
следующей встречи с молодежью Запада и провести эту встречу. Они сразу
согласились, но в ответ я выдвинула требование — отпустить меня в Гамбурге на
берег вместе с двумя друзьями-нижегородцами. Мое требование приняли!
Один из моих спутников руководил успешным колхозом «Верный
путь», а другой тоже был председателем колхоза, но сам называл свое хозяйство
«Прогрыз». Оба были одеты в зимние пальто с каракулевыми воротниками, на голове
– ондатровые шапки. Несмотря на этот жуткий наряд, веселые девушки в ажурных
чулочках сразу набросились на моих мужчин и кричали мне по-немецки и по-русски:
«Оставь себе одного!». Мужчины вцепились в меня мертвой хваткой, и мы наконец
вышли на какой-то проспект, где стали разглядывать витрины. И тут Николай,
председатель колхоза «Верный путь», совершил настоящий подвиг — выложил 25
долларов за хорошую бутылку виски, которой потом угостил всю большую
нижегородскую делегацию.
А вот второй мой друг, Виктор, испытывал страшные терзания,
так как у него было трое детей, и он всем обещал подарки. Ценники в витринах не
оставляли ему шанса. Но прямо в порту приютились маленькие лавочки польских
евреев, которые заманивали русских моряков дешевым ярким товаром. Там-то мы и
оставили наши несчастные доллары. Я определилась с товаром сразу, а вот Виктор
мучился и без конца просил показать то джинсы, то куртку. Он вспотел и сдвинул
свою потертую зимнюю шапку на затылок. И тут уставшая и злая продавщица сказала
по-русски: «Сними шапку, пусть вошь погуляет». Наступило зловещее молчание.
Николай со своей бутылкой ждал на улице, в магазине было человек пять, и все
уставились на моего спутника. А он неожиданно улыбнулся и заявил: «А вот не
сниму! Вошь — она тепло любит». Все засмеялись. Включая продавщицу, которая быстро
подобрала детские вещи и упаковала их в большой хрустящий нарядный пакет,
который сам по себе был в те времена отличным сувениром.
С Николаем мы потом часто виделись, он несколько лет
привозил нашей семье на зиму четыре мешка отборной картошки. А вот следы
Виктора затерялись, но хочется верить, что у него все хорошо.